Проблемы систематизации законодательства об интеллектуальной собственности

И.А. Близнец, заместитель Генерального директора Роспатента, доктор юрид. наук, профессор,

К.Б. Леонтьев, канд. юрид. наук, доцент

                               ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

                                                                  СТАТЬЯ 7

 Как отмечают многие специалисты, законодательство об интеллектуальной собственности (далее – ИС) имеет комплексный характер, т. е. включает положения конституционного, гражданского, административного, финансового, трудового, процессуального и уголовного права. Понимание ИС как комплексного правового института позволяет сделать вывод о том, что эффективное правовое воздействие на рассматриваемые общественные отношения возможно только в единстве и взаимодействии всех составляющих его норм различных отраслей права.

Защита прав ИС строится преимущественно по системе частного права, т. е. обычно инициируется правообладателем по его усмотрению. Однако было бы ошибочным безоговорочно относить права ИС к сфере только частного права и делать соответствующие выводы о том, что применение частного права - это дело судов и судей, государство не должно вмешиваться в эти вопросы. Разумеется, публично-правовые методы защиты права интеллектуальной (промышленной) собственности в случае его нарушения не должны подменять частноправовые, но нельзя не отметить, что сфера ИС требует весьма действенного контроля со стороны государства и наличия очень жестких санкций.

В некоторых случаях оказывается необходимым применение именно публично-правовых методов, не подменяющих частноправовые, но дополняющих их. Причем на современном этапе общественного развития обеспечить полноценную охрану прав ИС невозможно без применения методов административно-правоВОго воздействия на нарушителей, а также их уголовного преследования. Еще в прошлом веке российский юрист Спасович писал, что «есть правонарушения, которых главный элемент заключается не в материальном вреде, а в проглядывающей в действии злой воле... Они не могут быть покрыты одним возмещением вреда» [1, с. 5-8]. Нормы уголовного и административного права имеют большое значение в системе охраны прав на результаты интеллектуальной деятельности. Вообще, искусственное противопоставление публичного и частного права не может быть плодотворным для любой области правовой действительности. Задача нахождения оптимального соотношения публично-правового и частноправового регулирования для различных сфер общественных отношений всегда оказывается трудной и очень ответственной.

Считается общепризнанным, что многие права, относящиеся к результатам интеллектуальной деятельности или способам индивидуализации товаропроизводителя либо товара, традиционно входят в структуру гражданского права, поскольку имеют определенную имущественную ценность. На основании этого положения обычно делается вывод о том, что законодательство об ИС в той мере, в какой оно регулирует отношения между юридически равными субъектами, составляет предмет гражданского права.

При рассмотрении вопроса о месте закона об ИС в правовой системе иногда предлагается создавать вместо целостной системы законодательства отдельные институты (подотрасли), например, специальное «компьютерное» право, законодательство об Интернете и т. д. У большинства специалистов подобные предложения поддержки не нашли, поскольку «дробить» таким образом систему права можно до бесконечности. В итоге придется признавать самостоятельность «трамвайно-троллейбусного, банно-прачечного и бакалейно-гастрономического права». Оптимальной альтернативой такому варианту развития правового регулирования в данной области в течение последних десяти лет представлялась частичная кодификация прав на ИС, которая должна была позволить сформировать стабильный общий элемент.

Действительно, в России к настоящему времени в основном создана правовая база для охраны ИС. В то же время отсутствие полноценной систематизации правового регулирования отношений, связанных с созданием и использованием результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, приводит к «усложненности» действующего законодательства, которое содержит очень сложные по своей структуре нормы, закрепляющие сразу целый комплекс исключительных прав, исключений из них, а в ряде случаев еще и исключения из этих исключений. В России только законодательство в сфере информации охватывает до 500 нормативно-правовых актов [2, с. 9]. Как отмечают многие российские ученые, появились отступления от неких незыблемых общих начал, несоответствия и противоречия. Зачастую предоставляемые права не имеют, а иногда и не могут иметь юридического механизма реализации. «Отсутствие системности регулирования - это такой недостаток, который никак не может быть компенсирован даже сверхэффективным действием одного отдельного закона» [3, с. 97]. «Когда количество нормативных актов перешагивает тот порог, переход через который делает его необозримым для применения и бесконтрольным для законодателя» [4, с. 4], именно создание целостной системы законодательных и подзаконных нормативных актов позволяет преодолевать традиционную разрозненность правового регулирования и обеспечивать надежную защиту соответствующих объектов. Создание такой системы предполагает выделение общих положений и классификационных критериев, поскольку внутренняя логика законодательства всегда облегчает его применение.

Как известно, существует множество вариантов для решения задачи усиления системности правового регулирования, в том числе доктринальное обобщение, внесение согласованных изменений в действующее специальное законодательство, подготовка разъяснений правоприменительных органов, консолидация или различные виды кодификации законодательных и подзаконных нормативных актов и т. д. Однако почему-то в последние годы в России в качестве единственно возможного эффективного способа систематизации нормативных положений об ИС стала рассматриваться их кодификация, причем осуществляемая исключительно в рамках гражданского законодательства. Утверждалось, что «настало время, через две тысячи лет после кодификации Юстиниана, приступить ко второму этапу кодификации гражданского права - в части, связанной с духовной деятельностью» [5, с. 20], что в настоящее время появилась объективная необходимость кодифицировать именно гражданско-правовую регламентацию отношений в сфере ИС, объединить разрозненные, обособленные правовые режимы в единую систему, основанную на общих исходных принципах. Предполагалось, что «сумма сумм», «итог итогов» этой работы в России должны были найти свое воплощение в специальном разделе или части Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ).

Однако прежде чем производить «слияние» правовой регламентации всех видов ИС в рамках единого кодифицированного акта, как отмечалось авторами настоящей статьи в предыдущих публикациях, необходимо разработать теорию, содержащую в себе такие принципы, используя наименьшее число исключений из которых можно будет описать наибольшее количество эмпирических явлений, отличных друг от друга и порой друг другу даже противоречащих. При этом «важна... не полнота системы, а только полнота принципов для системы» (И. Кант). Особого рода «упорядоченность знаний», конструктивное согласие ученых, правообладателей и иных заинтересованных лиц по основополагающим вопросам должны предшествовать любой кодификации. К сожалению, приходится признать, что такой «упорядоченности» и такого «согласия» в настоящее время не существует.

Проблемы возникли даже при включении самых общих упоминаний о таком понятии, как ИС, в часть первую ГК РФ. Если проанализировать относящиеся к ИС нормативные положения, закрепленные в действующей части первой ГК РФ, то станут очевидны, с одной стороны, чрезвычайная затруднительность однозначного толкования соответствующих правовых норм, а с другой – возможность возникновения противоречий между ними и иными действующими законодательными актами, а также практикой реализации некоторых прав ИС.

Так, в соответствии с п. 1 ст. 2 ГК РФ (Отношения, регулируемые гражданским законодательством) «гражданское законодательство определяет… основания возникновения и порядок осуществления… исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности), регулирует… имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения».

Согласно ст. 128 ГК РФ (Виды объектов гражданских прав) «к объектам гражданских прав относятся… имущество, в том числе имущественные права… информация; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные блага».

И наконец, ст. 138 ГК РФ (Интеллектуальная собственность) предусматривает, что «в случаях и в порядке, установленных настоящим Кодексом и другими законами, признается исключительное право (интеллектуальная собственность) гражданина или юридического лица на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, индивидуализации продукции, выполняемых работ или услуг (фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания и т.п.). Использование результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, которые являются объектом исключительных прав, может осуществляться третьими лицами только с согласия правообладателя».

Анализ приведенных норм позволяет сделать несколько выводов.

Во-первых, очевидно, что законодатель относит к объектам исключительных прав (интеллектуальной собственности) не все результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, а только те ИЗ НИХ, которые удовлетворяют предусмотренным законом критериям, поскольку охрана предоставляется только «в случаях и в порядке, установленных Кодексом и другими законами». Например, не охраняется патентным правом техническое достижение, не отвечающее требованиям новизны, даже если деятельность его автора была творческой; не охраняется в качестве товарного знака изображение, не зарегистрированное в патентном ведомстве, даже если оно используется для «индивидуализации» товаров и т. д.

Во-вторых, средства индивидуализации «приравниваются» по своему правовому режиму к результатам интеллектуальной деятельности, поэтому имеет смысл проанализировать именно правовое регулирование последних.

В-третьих, законодатель различает понятие результата интеллектуальной деятельности как объекта гражданских прав и понятие исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности) как совокупности прав (правомочий), основания возникновения и порядок осуществления которых определяет гражданское законодательство. Такой подход постоянно подтверждается судебной практикой, устанавливающей, в частности, что вкладом в имущество хозяйственного общества не могут быть «патент, объект авторского права, включая программу для ЭВМ, и т. п.», а в качестве вклада может вноситься только «право пользования таким объектом» (см. п. 17 постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации и Пленума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 01.07.1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

В-четвертых, на основании РАССМОТРЕНИЯ СОДЕРЖАЩЕГОСЯ в ст. 128 ГК РФ перечня объектов гражданских прав можно прийти к выводу, что исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальная собственность) не могут быть полностью отнесены ни к категории имущественных прав, ни к категории нематериальных благ - личных неимущественных прав (см. ст. 150 ГК РФ). В то же время какие-либо иные категории прав, кроме имущественных и личных неимущественных, гражданскому законодательству неизвестны (см. ст. 2 ГК РФ).

Таким образом, из анализа приведенных выше нормативных положений следует, что право ИС представляет собой особую, специфическую совокупность имущественных и личных неимущественных прав. Вызывает некоторое удивление, что для закрепления такого простого положения использована такая сложная форма, требующая для выявления СВОЕГО СМЫСЛА весьма непростого толкования. Почти ни у кого не возникало сомнений в том, что право ИС охватывает как личные неимущественные, так и имущественные права.

Действительно, для большинства объектов ИС характерно наличие как тех, так и других категорий прав. При этом обычно считается, что имущественные (экономические) права предназначены для обеспечения участия объектов ИС в экономическом обороте, вознаграждения создателей и инвесторов за затраченные усилия и вложенные капиталы. Основным же назначениеМ личных неимущественных (моральных) прав признается защита интересов авторов и иных создателей результатов интеллектуальной деятельности. Последнее в большей степени характерно для объектов авторского права, в меньшей – ДЛЯ объектов патентного права, однако, как известно, в отношении изобретений, полезных моделей, промышленных образцов также закрепляются личные неимущественные права их создателей.

Что касается средств индивидуализации, то, как уже отмечалось выше, они по своему правовому режиму «приравниваются» к результатам интеллектуальной деятельности. Следовательно, при анализе института ИС необходимо исходить из особенностей правового регулирования, установленного прежде всего в отношении результатов интеллектуальной деятельности.

Таким образом, в части первой ГК РФ под ИС понимается особая совокупность специально установленных законом имущественных прав (правомочий) и личных неимущественных прав. В большинстве других основополагающих законодательных актов, регулирующих вопросы ИС (Законе РФ «Об авторском праве и смежных правах», Патентном законе РФ и др.), нашли свое закрепление как имущественные, так и личные неимущественные права на соответствующие объекты ИС. Иными словами, правообладатели обычно наделяются имущественными правами в отношении соответствующих объектов (произведений, изобретений и т. д.), а также личными неимущественными правами в отношении большинства из них.

При этом нельзя не отметить, что во многих законодательных актах, устанавливающих правовое регулирование отношений, связанных с созданием и использованием объектов ИС, термин «исключительные права» вообще не используется. Традиционно он применяется в отношении особых правомочий обладателей имущественных авторских и смежных прав для того, чтобы установить их отличие от других видов имущественных авторских и смежных прав, в том числе права на вознаграждение при использовании охраняемого авторским правом объекта без согласия правообладателя, но с выплатой ему вознаграждения - в режиме так называемых «принудительных лицензий», права следования, права доступа и т. д. Остальные законодательные акты, действующие в отношении отдельных видов ИС, обычно оперируют понятием «имущественные права», а слово «исключительные» используют не в отношении правомочий правообладателя, а в отношении вида выдаваемых таким правообладателем лицензий (см., например, Патентный закон РФ).

В связи с этим представляется крайне неудачной закрепленная в части первой ГК РФ терминология, из-за которой ИС при буквальном толковании оказывается приравненной к «исключительным правам на результаты интеллектуальной деятельности». Такое неоправданное ограничение потенциала понятия ИС только одним из подвидов относящихся к нему прав вступает в противоречиЕ с задачами, которые стоят перед данным правовым институтом в настоящее время, в частности, созданием современной и надежной юридической оболочки для всех отношений в области ИС. К тому же такая попытка установить знак равенства между понятиями «исключительное право» и «интеллектуальная собственность» приводит к формальным противоречиям не только с иными законодательными актами, но и с положениями самого ГК РФ. Например, что касается личных неимущественных прав, то по отношению к ним термин «исключительные» не применяется, хотя такие права по своему существу всегда являются исключительными в силу своей правовой природы: они не отчуждаемы и не передаваемы, принадлежат только конкретному лицу, обладают характерной и неразрывной связью с личностью и т. д. (см. ст. 150 ГК РФ). Фактически ПРИравнивание понятий «исключительное право» и «интеллектуальная собственность» служит поводом для последующего ограничения понятия ИС только имущественными правами и закладывает основы для вытеснения важнейших для данной области личных неимущественных (моральных) прав на периферию правового регулирования.

В то же время большинство международных договоров в сфере ИС, в том числе Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений (см., например, ст. 6bis), директивы ЕС и другие важнейшие международные правовые акты, регламентируют вопросы ИС именно как совокупность имущественных (экономических, коммерческих) и личных неимущественных (моральных) прав. Иной подход в настоящее время представляется невозможным, так как он потребовал бы пересмотра всего нормативного материала, действующего в данной области, в том числе на международном уровне, и привел бы к неустранимым противоречиям с большинством международных договоров, к которым Российская Федерация присоединилась или собирается присоединиться.

Нельзя не отметить, что в рассмотренных положениях общей части ГК РФ, затрагивающих вопросы ИС, содержится еще целый ряд неточностей, которые не позволяют ориентироваться на эти положения на практике. Так, например, в ч. 2 ст. 138 ГК РФ указывается, что «использование результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, которые являются объектом исключительных прав, может осуществляться третьими лицами только с согласия правообладателя». Буквальное толкование данной формулировки не только вступает в противоречие с признанной европейской и устойчивой российской практикой осуществления коллективного управления в интересах всех правообладателей, в том числе и «неизвестных авторов», путем выдачи так называемых «расширенных лицензий», но и не соответствует международно признанным исключениям из прав ИС, в частности, возможности использования произведения, фонограммы или изобретения без согласия правообладателей, но с выплатой им вознаграждения (так называемый «режим принудительных лицензий»).

Как это ни печально, но приходится констатировать, что включение относящихся к ИС положений в часть первую ГК РФ не принесло никаких позитивных результатов ни теории, ни практике. Такие положения, будучи никак не связанными с действующим законодательством, не подкрепленные никакими вескими теоретическими обоснованиями, в настоящее время только осложняют правоприменительную практику и дальнейшее теоретическое развитие.

Путаница возникает фактически при любой попытке более-менее логично истолковать взаимосвязь закрепленных в ГК РФ положений с нормами, предусмотренными действующим законодательством и международными договорами. Во многих случаях традиционное для отечественного законодательства буквальное толкование, восходящее к римско-правовой традиции уважения к букве закона и ПРИЗНАНИЯ наличия смысла в каждом слове законодателя, оказывается вообще неприменимым.

Так, неоднократно критиковалось выделение в отдельную ст. 139 ГК РФ положений о служебной и коммерческой тайне. Мало того что в данной статье служебная тайна совершенно безосновательно оказалась объединена с коммерческой и подчинена общим с ней критериям предоставления правовой охраны (хотя охрана служебной тайны, например медицинской, не может быть поставлена в зависимость от наличия или отсутствия «коммерческой» ценности конфиденциальной информации), такое отдельное упоминание коммерческой тайны в отрыве от права ИС осложняет, например, решение вопроса об отнесении к объектам последней ноу-хау (производственных и коммерческих секретов). Еще больше осложняется решение вопроса о закреплении в ГК РФ положений, относящихся к борьбе с недобросовестной конкуренцией. Получается, что в рамках гражданского права для них просто не остается места.

Чрезвычайно трудно проходила работа над включением в ГК РФ специального раздела, посвященного ИС, поскольку сразу же возникла проблема определения объемов правового регулирования, которые предполагалось закрепить на уровне Кодекса, а также соотношения кодифицированных норм с положениями иных действующих законодательных актов, касающихся отдельных видов объектов ИС.

Разработка проекта раздела V части третьей ГК РФ длительное время велась на основании концепции, предполагавшей включение в Кодекс значительной части нормативного материала, закрепленного в отдельных законодательных актах. Концепция, заложенная в основу первых вариантов проекта, предусматривала закрепление на уровне Кодекса большого объема нормативного материала, регулирующего вопросы, которые уже нашли свое решение в действующем законодательстве. Такой подход приводил к наличию в проекте не проверенных практикой, противоречащих действующему российскому законодательству и не предусмотренных международными договорами Российской Федерации нововведений.

При подготовке проекта к общим проблемам теории исключительных прав добавились проблемы, связанные с вариантом этой теории, выбранным в качестве методологической основы для данного проекта. В зависимости от того, что имеет приоритетное значение для обособления объекта - его форма, содержание или неизвестность третьим лицам, было предложено выделить несколько систем возникновения исключительных прав на соответствующие объекты – «создательскую», «регистрационную» и «конфиденциальную», которые и предполагалось использовать в качестве основы дальнейшего развития теории и законодательства. В первоначальных вариантах проекта, подготовленного Исследовательским центром частного права, была предпринята попытка дать теоретически интересную, но спорную классификацию объектов исключительных прав, разделив их на четыре группы:

1) результаты, охраняемые в связи с их формой;

2) результаты, охраняемые в связи с их содержанием;

3) сведения;

4) средства индивидуализации.

Как отмечали многие специалисты, при таком подходе необходимо было, по крайней мере, попытаться оговорить, какие именно объекты подпадали под ту или иную категорию, однако сами авторы проекта от решения подобной задачи уклонились. Приведенное выше деление не может быть однозначно применено к реально существующим видам объектов ИС, так как форма и содержание - это философские, а не юридические категории, неразрывно связанные друг с другом и друг без друга просто не существующие. Например, нельзя утверждать, что авторское право охраняет только форму произведения: авторское право охраняет произведение как единство формы и содержания и не охраняет обособленное содержание. Для промышленного образца объектом охраны являются типические черты формы, хотя сама охрана предоставляется по регистрационной системе, применяемой к «содержательным» объектам.

Отказ от традиционного деления видов объектов ИС и соответствующих им правовых институтов (авторского права, патентного права и т. д.) мог привести только к ослаблению защиты правообладателей. Внесение в законодательство новых, трудно определимых понятий (форма, содержание) создало бы трудности при его применении, в ряде случаев непреодолимые. Появление новых, «избыточных» категорий неизбежно послужило бы причиной роста числа ошибок и противоречий, усложнения правоприменительной практики. Рассмотрение «способов обособления результатов интеллектуальной деятельности» уместно только в теории, правовой доктрине, на начальных этапах обучения праву ИС, в том числе для более наглядного доведения до обучаемых существующих юридических реалий, но неприемлемо, на наш взгляд, для законодательного закрепления.

Кроме того, несомненно интересная с теоретической точки зрения попытка классификации объектов исключительных прав по способам обособления и соответствующим способам охраны приводила к безграничному расширению перечня видов таких объектов: результаты творческого труда, для которых приоритетное значение имеют форма или содержание; результаты координационной деятельности (продюсерские права); средства индивидуализации, охраняемые в силу регистрации или общеизвестности, и даже «нематериальные права и интересы личности», имеющие публичный характер [6, № 4, с. 39-43; № 5, с. 23-28]. Трудно представить, каким образом предлагаемая классификация взаимодействовала бы с реально существующим делением объектов ИС на вполне определенные, исторически сложившиеся виды. Подобная модель, действительно, пригодна для описания и объяснения некоторых явлений в области ИС, но совершенно не подходит в качестве основания для систематизации нормативного материала.

В «скобках» отметим, что в современных условиях наиболее целесообразна классификация ИС непосредственно по видам ее объектов с учетом их специфики, возможных способов охраны и степени законодательного обеспечения аналогично все активнее происходящему на протяжении последних столетий процессу «дифференциации» правовых режимов различных видов вещной собственности в зависимости от способов ее приобретения и охраны, исходя из различий в функциях и социальном назначении того или иного имущества.

Таким образом, недостатки проекта во многом объясняются стремлением применить новые, нигде в мире не используемые подходы. При создании Кодекса он рассматривался как главный регулятор рыночных отношений, как системообразующая основа для всех нормативных положений частноправовой направленности. Однако, на наш взгляд, ни один законодательный акт не может и не должен предопределять или блокировать дальнейшее теоретическое развитие, наоборот, он должен основываться на признанном обобщении существующих доктринальных положений. Теории, выбранные первоначально в качестве основы для кодификационной работы, оказались недостаточно разработаны, слишком противоречивы, чтобы на их фундаменте можно было возводить долговечное здание кодификации. Принятие предложенного проекта могло разрушить уже существующую систему охраны ИС, затруднить присоединение к международным соглашениям [7, с. 5-9].

Право – это консервативная по определению система. Его принципы оттачиваются веками, формулировки вырабатываются десятилетиями, единообразие в использовании терминов и понятий достигается годами кропотливой работы. Поэтому использоваться в нем должно только то, что доказало временем свою надежность. Основная задача кодификации - не создание новых систем, а сведение в единую систему уже работающего нормативного материала с устранением несогласованности и противоречий. Право, как и культуру, нельзя создать, их можно только унаследовать и сохранить.

В последние годы в Российской Федерации сформировалась определенная система правового регулирования в сфере ИС. Однако объем нормативного материала, который предлагалось закрепить в Кодексе, был настолько велик, что перекрыл бы действие остальных законодательных актов в данной области. В случае принятия первоначально разработанного проекта почти половина законодательных норм по вопросам ИС содержалась бы в Кодексе, а остальная часть - по-прежнему в отдельных законодательных актах, причем многие из них оказались бы совпадающими или противоречащими положениям, закрепленным в Кодексе. Затруднительность однозначного установления порядка применения законодательных положений неизбежно привела бы к возникновению множества трудноразрешимых правовых коллизий, отсутствию единообразия в правоприменительной практике.

В связи с этим постепенно все более широкое признание стала получать точка зрения о возможности включения в проект соответствующего раздела ГК РФ только основополагающих, фундаментальных, «базовых» положений, общих для всех видов объектов ИС (произведений литературы и искусства, изобретений, товарных знаков и др.). Такой подход в полной мере соответствовал бы российской законодательной традиции.

Проект, подготовленный на основе рекомендаций кафедры гражданского права Санкт-Петербургского университета, возглавляемой профессором А.П. Сергеевым, основывался именно на том, что кодификация законодательства в области ИС должна проводиться путем выделения из числа существующих правовых норм НАИБОЛЕЕ общих ПОЛОЖЕНИЙ, имеющих отношение ко всем или большинству видов объектов ИС, без подмены специальных законов положениями Кодекса.

Действительно, благодаря закреплению только общих норм конкретизация правового регулирования и его оперативное изменение могут успешно осуществляться на уровне специальных законодательных актов, причем в течение длительного времени не будет возникать необходимости во внесении каких-либо изменений в сам Кодекс. Такое соотношение кодифицированного и специального законодательства позволяет закрепить в кодифицированном акте практически не изменяемые на протяжении длительного периода времени принципиальные положения, а в специальные законы включить регламентацию, которая соответствует базовым кодифицированным положениям, но может быть сравнительно быстро изменена или дополнена. Кроме того, данное соотношение создает наиболее благоприятные условия для применения законодательства и его дальнейшего совершенствования. При этом единство и стабильность правового регулирования могли бы оптимально сочетаться с необходимостью учета дальнейшего технологического развития.

В настоящее время предложен и рассматривается еще один вариант решения проблемы отражения в ГК РФ вопросов ИС – дополнение уже действующих частей Кодекса относящимися к ИС положениями. В то же время следует признать, что даже такой новый подход к кодификационной работе не решит многих проблем в данной сфере.

На наш взгляд, ошибочной была сама попытка создания системной регламентации такого комплексного института, как право ИС, в рамках одной только гражданско-правовой кодификации. Несомненно, гражданско-правовые механизмы играют важную роль при построении системы правового регулирования вопросов ИС. Однако СТАНОВИТСЯ все более очевидно, что сами по себе они не способны обеспечить надежную правовую оболочку для всего того многообразия запросов повседневной практики, с которым приходится считаться при нормативной регламентации отношений, связанных с созданием и использованием результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации.

Одним из примеров такой неадекватности применяемых подходов может служить как раз то обстоятельство, что даже сторонники максимально широкой регламентации вопросов ИС непосредственно в ГК РФ не предлагали полностью отменить все другие действующие в данной области законодательные акты в связи с наличием в них весьма значительного массива положений публично-правового характера, которые невозможно было бы включить в Кодекс в силу присущей ему цивилистической, частноправовой направленности.

Широкий спектр объектов права ИС предопределяет разнообразие необходимых средств правовой охраны, в связи с чем право ИС в настоящее время охватывает чрезвычайно большой объем правовых положений, только часть из которых может быть охарактеризована как имеющая гражданско-правовую природу.

Вместе с тем отрыв административно-правового регулирования от гражданско-правовой регламентации отношений в области ИС не может не приводить к возникновению сложностей в дальнейшей правотворческой и правоприменительной практике. Невозможность включения значительного числа важнейших для права ИС публично-правовых положений в такой преимущественно цивилистической акт, каким является ГК РФ, делает бессмысленными любые попытки ограничиться при создании полноценной системообразующей для всего права ИС структуры исключительно рамками Кодекса. Решить указанную задачу могло бы только комплексное развитие всей системы базовых законодательных актов в сфере ИС, объединяющих нормативные материалы различной отраслевой принадлежности.

В настоящее время требуется проведение значительной работы по совершенствованию именно повседневно применяемого на практике специального законодательства, относящегося к отдельным видам объектов права ИС, а также по созданию ряда новых законодательных и подзаконных нормативных правовых актов. Причем согласованному пересмотру, доработке, изменению и дополнению должно быть подвергнуто не только законодательство, относящееся к отдельным видам объектов права ИС, но и многие другие законодательные акты, например, о рекламной деятельности, антимонопольное законодательство и т. д.

Это - кропотливая, но очень нужная работа, которую необходимо осуществлять с привлечением наиболее квалифицированных специалистов в соответствующих областях, принимая во внимание точки зрения всех заинтересованных сторон. Задача государства в сфере ИС состоит именно в учете мнений и потребностей всех членов общества, постоянном поиске РАЗУМНОГО БАЛАНСА ИНТЕРЕСОВ СТОРОН, СОДЕЙСТВИИ РАЗВИТИЮ международного сотрудничества, выработке и утверждении взаимосвязанных компромиссов.

Такая работа позволила бы сделать множество уточнений юридико-технического характера, чрезвычайно полезных для правоприменительной практики, в том числе направленных на устранение противоречий и несоответствий в законодательном регулировании, пробелов, неясных положений и терминов, случаев непоследовательного размещения нормативного материала в законодательных актах Основными задачами при этом были бы уточнение законодательных дефиниций, имеющих в ряде случаев принципиальное значение, упорядочение изложения правовых норм, достижение наибольшей ясности и точности излагаемого нормативного материала, обеспечение соответствия нормативных положений выработанным теорией и практикой правотворчества правилам законодательной техники, требованиям использования юридической терминологии.

На наш взгляд, указанная работа должна вестись одновременно по двум направлениям. С одной стороны, необходимо уделить особое внимание совершенствованию существующих законодательных положений об отдельных видах объектов ИС и разработке комплекса правовых норм, регламентирующих отношения, связанные с новыми видами таких объектов (продуктами мультимедиа, «нетворческими» базами данных и т. д.), а с другой – ВОЗможно параллельно эффективно разрабатывать общие доктринальные положения, что позволит гарантировать согласованность и динамизм в дальнейшем развитии правового регулирования, а также заложить фундамент для плодотворного развития теории ИС на почве новых правовых реалий. При этом появилась бы возможность обеспечить оптимальное сочетание частноправовых и публично-правовых методов воздействия на регулируемые отношения, гарантировав за счет этого реальную практическую эффективность закрепляемых правовых норм. Необходимо, чтобы имелись действенные механизмы реализации норм материального права, а процессуальные положения подкреплялись такими нормами.

Разумеется, в ходе дальнейшего совершенствования законодательства в полной мере могли бы быть использованы многие теоретические положения и законодательные формулировки, полученные при работе над разделом ГК РФ, посвященным вопросам ИС, но при этом удалось бы избежать многих противоречий, возникавших при попытке «втиснуть» основные положения об ИС в рамки одного только гражданского законодательства, несмотря на неизбежно комплексный характер права ИС, являющегося «очень специфичной, стоящей как бы особняком, сферой правового регулирования» [7, с. 6].

Как отмечал М.М. Агарков, «задачей цивилистики является нахождение правовых способов решения определенных практических проблем, возникающих в жизни». Необходимо, следуя всем зигзагам практики, разработать комплексную систему норм и процессуальных положений, обеспечивающих поиск оптимальных решений для всего многообразия возникающих общественных отношений, ОСУЩЕСТВИТЬ НОРМАТИВНОЕ закрепление этих положений так, чтобы они были понятны тем, от кого требуется их соблюдение.

В настоящее время общие правила, применимые при регулировании отношений в области ИС, только начинают формироваться. Чрезмерная поспешность способна скорее затормозить, чем ускорить этот процесс [7]. Быть может, в дальнейшем развитие правового регулирования создаст возможности для разработки специального Кодекса интеллектуальной собственности России, представляющего собой консолидированный комплексный правовой акт, аналогичный Кодексу интеллектуальной собственности, принятому во Франции.

Однако следует признать, что в такой консервативной области, как юриспруденция, необходимо быть твердыми в цели, но очень мягкими в средствах. Кодификация должна вырасти, «система» должна созреть на почве уже имеющегося, работающего законодательства. Как известно, время – лучший реформатор.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Близнец И.А., Леонтьев К.Б. Роль государства в области авторского права и смежных прав // Российская юстиция. - 1999. - № 11.

2. Волчинская Е.К. Есть ли в России компьютерное право? // Юридический консультант. - 1997. - № 2.

3. Щенникова Л.В. Категория «собственность» в российском гражданском законодательстве // Государство и право. - 1995. - № 3.

4. Мицкевич А.В. Свод законов России - научная необходимость // Журнал российского права. - 1997. - № 2.

5. Дозорцев В.А. Развитие законодательства о правах на результаты интеллектуальной деятельности // Экономика и жизнь. - 1996. - № 40.

6. Дозорцев В.А. Комментарий к схеме «Система исключительных прав» // Дело и право. - 1996. - № 4, 5.

7. Карелина М.М. Проект третьей части Гражданского кодекса Российской Федерации: мнения и сомнения // Юридический консультант. - 1998. - № 1.