2. Проблемы законодательного и методологического обеспечения интеллектуальной собственности

2.1. Система правового регулирования отношений, связанных с использованием результатов интеллектуальной деятельности

2.1.1. Законодательное обеспечение интеллектуальной собственности и проблемы кодификации

Законодательство об интеллектуальной собственности имеет комплексный характер, то есть включает положения государственного, административного, финансового, трудового, процессуального и даже уголовного права. Понимание интеллектуальной собственности как комплексного правового института позволяет сделать вывод о том, что эффективное правовое воздействие на рассматриваемые общественные отношения возможно только в единстве и взаимодействии всех составляющих его норм различных отраслей права.

Защита прав интеллектуальной собственности строится преимущественно по системе частного права, то есть инициируется правообладателем по его усмотрению. В рассматриваемой области в полной мере действует основной принцип частного права - принцип полного возмещения убытков. Однако было бы ошибочным безоговорочно относить эти права к сфере только частного права и делать соответствующие выводы: "применение частного права - это дело судов и судей", "государство не должно вмешиваться в эти вопросы". В некоторых случаях оказывается необходимым применение именно публично-правовых методов, не подменяющих частноправовые, но дополняющих их. Как писал еще в прошлом веке российский юрист Спасович: "Есть правонарушения, которых главный элемент заключается не в материальном вреде, а в проглядывающей в действии злой воле ... Они не могут быть покрыты одним возмещением вреда". Нормы уголовного и административного права имеют большое значение в системе охраны прав на результаты интеллектуальной деятельности. Вообще искусственное противопоставление публичного и частного права не является плодотворным для любой области правовой действительности. Задача нахождения оптимального соотношения публично-правового и частноправового регулирования для различных сфер общественных отношений всегда является трудной и очень ответственной.

Права, относимые к результатам интеллектуальной деятельности или способам индивидуализации товаропроизводителя либо товара, традиционно входят в структуру гражданского права, поскольку имеют определенную имущественную ценность. Следовательно, законодательство об интеллектуальной собственности в той мере, в какой оно регулирует отношения между юридически равными субъектами, составляет предмет гражданского права.

При рассмотрении вопроса о месте закона об интеллектуальной собственности в правовой системе иногда выдвигаются предложения создавать вместо целостной системы законодательства отдельные институты (подотрасли), например, специальное "компьютерное право". У большинства специалистов подобные взгляды поддержки не нашли, так как дробить таким образом систему права можно до бесконечности. В итоге придется признавать самостоятельность "трамвайно-троллейбусного, банно-прачечного и бакалейно-гастрономического права".

вверх

Хорошей альтернативой представляется частичная кодификация прав на интеллектуальную собственность, позволяющая сформировать стабильный общий элемент. В России к настоящему времени создана в основном правовая база для охраны интеллектуальной собственности. В то же время отсутствие полноценной систематизации приводит к "усложненности" действующего законодательства, содержащего очень сложные по своей структуре нормы, закрепляющие сразу целый комплекс исключительных прав, исключений из них, а в ряде случаев еще и исключения из этих исключений. В Российской Федерации только "законодательство в сфере информации" охватывает до пятисот нормативно-правовых актов.1 Появились отступления от неких незыблемых общих начал, несоответствия и противоречия. Часто предоставляемые права не имеют, а иногда и не могут иметь юридического механизма реализации. "Отсутствие системности регулирования - это такой недостаток, который никак не может быть компенсирован даже сверхэффективным действием одного отдельного закона".2 "Когда количество нормативных актов перешагивает тот порог, переход через который делает его необозримым для применения и бесконтрольным для законодателя",3 именно создание целостной системы законодательных и подзаконных нормативных актов позволяет преодолевать традиционную разрозненность правового регулирования и обеспечивать надежную защиту соответствующих объектов. Цельная система предполагает выделение общих положений и классификационных критериев, поскольку внутренняя логика законодательства всегда облегчает его применение.

"Настало время, через две тысячи лет после кодификации Юстиниана, приступить ко второму этапу кодификации гражданского права - в части, связанной с духовной деятельностью".4 Многие специалисты считают, что в настоящее время появилась объективная необходимость кодифицировать правовую регламентацию отношений в сфере интеллектуальной собственности, объединить разрозненные, обособленные правовые режимы в единую систему, основанную на общих исходных принципах. В этом направлении постепенно эволюционирует законодательство большинства развитых стран мира. "Сумма сумм", итог итогов этой работы в России должны были найти свое воплощение в третьей части Гражданского кодекса (Раздел V).

Однако прежде чем производить "слияние" правовой регламентации всех видов интеллектуальной собственности в рамках единого кодифицированного акта, необходимо разработать теорию, содержащую в себе такие принципы, используя наименьшее число исключений из которых можно будет описать наибольшее количество эмпирических явлений, отличных друг от друга и порой друг другу даже противоречащих. При этом "важна ... не полнота системы, а только полнота принципов для системы" (И. Кант). Особого рода "упорядоченность знаний" должна предшествовать любой кодификации. Такой "упорядоченности" в настоящее время не существует.

При подготовке проекта раздела V третьей части ГК РФ к общим проблемам теории исключительных прав добавились проблемы, связанными с выбранным в качестве методологической основы для данного проекта варианта указанной теории, предложенного профессором В.А. Дозорцевым. В зависимости от того, что имеет приоритетное значение для обособления объекта - его форма, содержание, неизвестность третьим лицам - было предложено выделить три системы: "создательскую", "регистрационную" и "конфиденциальную", которые и предполагается использовать в качестве основы дальнейшего развития теории и законодательства. В соответствии со статьей 1116 проекта "Возникновение исключительного права":

1См.: Волчинская Е.К. Есть ли в России компьютерное право? // Юридический консультант. 1997. № 2. С. 9.
2Щенникова Л.В. Категория "собственность" в российском гражданском законодательстве // Государство и право. 1995. № 3. С. 97.
3Мицкевич А.В. Свод законов России - научная необходимость // Журнал российского права. 1997. № 2. С. 4.
4Дозорцев В.А. развитие законодательства о правах на результаты интеллектуальной деятельности // Экономика и жизнь. 1996. № 40. С. 20.

вверх

"Исключительные права на результаты творческой деятельности, охраняемые в связи с их формой, возникают с момента создания этих результатов. Исключительное право на творческий результат, охраняемый в связи с его содержанием, возникает с момента его государственной регистрации или при сохранении его конфиденциальности.

Исключительное право на сведения охраняется с момента их появления при условии сохранения их конфиденциальности.

Исключительное право на средство индивидуализации закрепляется с момента его государственной регистрации. Возникновение исключительного права в ином порядке должно быть специально предусмотрено законом".

Таким образом, в проекте третьей части ГК РФ была предпринята попытка дать классификацию объектов исключительных прав, разделив их на четыре группы:

Различия в правовом режиме определяют разные виды объектов исключительных прав. "Необходимо указать, какие именно объекты подпадают под ту или иную категорию"1, однако сами авторы проекта от решения подобной задачи явно уклонились. Приведенное выше деление не может быть однозначно применено к реально существующим видам объектов интеллектуальной собственности, так как форма и содержание - это философские, а не юридические категории, неразрывно связанные друг с другом и друг без друга просто не существующие. Например, нельзя утверждать, что авторское право охраняет только форму произведения: авторское право охраняет произведение как единство формы и содержания и не охраняет обособленное содержание. Для промышленного образца объектом охраны являются типические черты формы, хотя сама охрана предоставляется по регистрационной системе, применяемой к "содержательным" объектам.

Отказ от традиционного деления видов объектов интеллектуальной собственности и соответствующих им правовых институтов (авторского права, патентного права и т.д.) может привести только к ослаблению защиты правообладателей. Внесение в законодательство новых, трудно определимых понятий (форма, содержание) создаст трудности при его применении. Появление новых, "избыточных" категорий неизбежно послужит причиной усложнения правоприменительной практики, роста ошибок и противоречий при применении права. Рассмотрение "способов обособления результатов интеллектуальной деятельности" уместно только в теории, правовой доктрине, на начальных этапах обучения праву интеллектуальной собственности (для более наглядного доведения до обучаемых существующих юридических реалий), но неприемлемо для законодательного закрепления.

Само понятие исключительных прав недостаточно разработано. В юридической литературе существуют различные трактовки: от толкования их как неотчуждаемых и неотторжимых от личности автора в течение всей его жизни до полного отрицания этого понятия.2 "Традиционное наименование" возникающих в результате создания произведений науки, литературы и искусства субъективных прав автора как личного неимущественного, так и имущественного характера исключительными было сравнительно поздно разработано в российской дореволюционной литературе и воплотилось в законе 1911 года в связи с отказом от ранее использовавшейся конструкции "литературная и художественная собственность". Закон 1911 года в силу исторических причин действовал недолго. В дальнейшем термин "исключительные права" понимался по-разному и в связи с неясностью значения был в начале 1960-х годов из законодательства исключен.

1Гаврилов Э.П. Авторское право и другие исключительные права в проекте третьей части ГК РФ // Российская юстиция. 1997. № 4. С. 45-46.
2См. подробнее: Сергеев А.П. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации. М., 1996. С. 189-191.

вверх

То или иное толкование "исключительной природы" авторских прав оказывает существенное влияние на понимание сущности авторского договора, конструирование его основных элементов, установление условий ответственности за его нарушение и т.д. Широко распространенная ранее трактовка исключительности авторских прав как основания их неотторжимости от личности автора означала недопущение авторских договоров об уступке авторских прав на будущее произведение автора, отрицание того, что авторские права вообще могут переходить к другим лицам.

Предпринятая проф. В.А. Дозорцевым попытка дать классификацию объектов исключительных прав по способам обособления и соответствующим способам охраны приводит к безграничному расширению перечня видов таких объектов: результаты творческого труда, для которых приоритетное значение имеет форма или содержание; результаты координационной деятельности (продюсерские права); средства индивидуализации, охраняемые в силу регистрации или общеизвестности, и даже "нематериальные права и интересы личности", имеющие публичный характер.1

В отношении отдельных видов объектов исключительных прав также нет единства мнений. Проф. В.А. Дозорцев разделяет "ноу-хау" на две группы: результаты индивидуальной деятельности, которые не могут быть признаны изобретением, и сложные комплексные "синтетические" результаты, полученные в процессе коллективной деятельности. Некоторые специалисты вообще не считают "ноу-хау" объектом исключительных прав, поскольку охрана в данном случае предоставляется "лишь в силу фактической монополии секретности - действием различных законов, защищающих конфиденциальную информацию".2 Трудно представить, каким образом предлагаемая классификация будет корреспондировать с реально существующим делением объектов интеллектуальной собственности на вполне определенные исторически сложившиеся виды.

Понятие "исключительное право" приводит не только к усложнению терминологии, но и к необходимости теоретического обоснования существования прав, признаваемых правами особого рода, находящимися вне классического деления гражданских прав на абсолютные и относительные, либо на вещные, обязательственные и личные. Возникает неясность в вопросе о преимуществе одних прав перед другими. Искусственное же дробление системы прав (вещные, исключительные, обязательственные, корпоративные, личные, секундарные и т.д.) можно производить до бесконечности.

Проект третьей части ГК РФ действительно предлагает "Общие положения", относящиеся ко всем объектам интеллектуальной собственности, но чрезмерная "подробность" этих положений приводит, с одной стороны, к обилию изъятий и отсылочных норм, а с другой, к противоречиям с действующими законами об отдельных видах интеллектуальной собственности. Во многом это объясняется стремлением "навязать" новую, нигде в мире не используемую классификацию объектов исключительных прав на охраняемые в связи с их формой, содержанием, конфиденциальностью и т.д. Подобная модель пригодна для описания и объяснения некоторых явлений в области интеллектуальной собственности, но совершенно не подходит для качественного закрепления нормативного материала. "Смелость и полет фантазии" нужны при выдвижении новых теорий и их проверке, но следует быть консерваторами, когда речь заходит об их применении на практике. Политика - искусство возможного, право - наука необходимого. Здесь, так же как и в медицине, следует стремиться неукоснительно соблюдать основную заповедь: "Не навреди!".

1См.: Дозорцев В.А. Комментарий к схеме "Система исключительных прав" // Дело и право. 1996. № 4. С. 39-43; № 5. С. 23-28.
2Верина О. ГК РФ о понятии и условиях договора по лицензионным соглашениям на объекты интеллектуальной собственности // Интеллектуальная собственность. 1996. № 1/2. С. 32.

вверх

В настоящее время общие правила, применимые при регулировании отношений в области интеллектуальной собственности, только начинают формироваться. Исключительно "академический", умозрительный подход, "суетливое законотворчество" способны скорее затормозить, чем ускорить этот процесс. "Необходимо проанализировать имеющуюся судебную практику, которой еще очень мало, и практику рассмотрения административных и уголовных дел в этой области. Необходимо серьезно разобраться в том, насколько эффективен или неэффективен тот механизм правового регулирования, который есть уже сегодня, что можно было бы в нем изменить, от чего отказаться".1 Чем чаще изменяются законы, тем реже они исполняются.

В последние годы в Российской Федерации сформировалась определенная система правового регулирования интеллектуальной собственности: Закон об авторском праве и смежных правах, Патентный закон, Закон о правовой охране топологий интегральных микросхем, Закон о правовой охране программ для ЭВМ и баз данных и др. Именно эти конкретные законы используются в повседневной практике. Принятие третьей части ГК РФ в том виде, в каком она представлена сейчас, приведет к образованию неустранимой терминологической разноголосицы в нормативных материалах. Немаловажен тот факт, что указанные выше законодательные акты соответствуют лучшим мировым стандартам, готовились с учетом международных норм и требований в данной области, базой которых являются международные соглашения (Бернская конвенция, Парижская конвенция, Мадридская конвенция, документы ВТО и др.). "Международные конвенции, регулирующие основные вопросы защиты интеллектуальной собственности, формируют достаточно унифицированные механизмы правового регулирования в различных странах... Необходимо учитывать, что законодательство в области интеллектуальной собственности по своим концептуальным моментам, по объемам и принципам регулирования, по минимально установленному объему прав предопределено, так сказать, "свыше", то есть международными соглашениями в этой области",2 а статья 15 Конституции Российской Федерации закрепляет приоритет международно-правовых норм.

В Проекте по совершенно непонятным причинам общепринятые понятия нередко обозначаются новыми терминами, что ничего, кроме вреда, принести не может. Наблюдается крайняя небрежность в выборе слов и принципиальная безличность, "обесцвеченность" избранных. "В кодексах вырабатывается свой собственный язык, - писал в конце XIX века российский юрист Н.С. Таганцев, - язык очень часто литературно тяжелый, неизящный, но имеющий громадное преимущество по своей точности и определенности". В связи с этим странным выглядит использование в законодательном акте чисто бытовых понятий, не имеющих юридического смысла, например, термина "пиратство в области исключительных прав". Такого состава преступления нет в Уголовном кодексе России, такого состава правонарушения не знает административное права, да и как гражданско-правовое понятие оно нигде не раскрывается.

1Карелина М.М. Проект третьей части Гражданского кодекса Российской Федерации: мнения и сомнения // Юридический консультант. 1998. № 1. С. 7.
2Там же.

вверх

Всякая аксиома, всякая теория оправдывается лишь тем, что с ее помощью может быть получено, также как мерой совершенства всякого правила служит прежде всего четкость устанавливаемой им процедуры. Теория "исключительных прав" недостаточно разработана, слишком противоречива, чтобы на ее фундаменте возводить долговечное здание кодификации. Она не отвечает ни одному из двух критериев истинности научной теории, выдвинутых когда-то Эйнштейном: не обладает ни "внутренним совершенством" (естественной логической связью с наиболее общими принципами), ни "внешним оправданием" (удачном объяснении эмпирически наблюдаемых явлений). При таком подходе не удастся избежать противоречий с действующим законодательством, с достаточно консервативной системой международных соглашений, с самой структурой международного и внутригосударственного законодательства в данной области. Это, в свою очередь, разрушит уже существующую систему охраны интеллектуальной собственности, затруднит принятие мер по присоединению к международным соглашениям. Одним из основных признаков любой гармонии является невозможность саморазрушения, подрыва основ своего существования, поэтому представляется желательным закрепить в Гражданском кодексе Российской Федерации только общие принципы правового регулирования отношений, связанных с интеллектуальной собственностью, сохранив, тем самым, возможности для дальнейшего теоретического и законодательного развития.

В любом случае в Гражданский кодекс должны включаться только устоявшиеся, прошедшие испытание временем и практикой нормативные положения: "Чтобы дверь двигалась, петли должны быть неподвижны" (Л. Витгенштейн).

Право - это консервативная по определению система. Его принципы оттачиваются веками, формулировки вырабатываются десятилетиями, единообразие в использовании терминов и понятий достигается годами кропотливой работы. Поэтому использоваться в нем должно только то, что доказало временем свою надежность. Основная задача кодификации - не создание новых систем, а сведение в единую систему уже работающего нормативного материала с устранением несогласованности и противоречий. Право, как и культуру, нельзя создать, их можно только унаследовать и сохранить. В области юриспруденции "вечный спор" между традиционалистской ответственностью консерватизма и неограниченной игрой критического сознания разрешается однозначно: "Государственная мудрость заключается в том, чтобы сочетать склонность к сохранению со способностью к улучшению" (Э. Берк). Уже на Первом съезде русских юристов в 1875 году Ф.Н. Плевако говорил: "Мы увидели, что разум создан не для того, чтобы творить, а для того, чтобы изучать и анализировать... Следует обратиться к "юридическим инстинктам", живущим в народе. Эти инстинкты, разумно понятые и собранные, дадут основание для разумного понимания юридических потребностей общества... И точно так же, как не химики создали законы химические, точно так же не юристы должны придумывать правовые институты".1

1См.: Первый съезд русских юристов (1875 год) / Издано под редакцией: С.И. Баршева, Н.В. Калачова, С.А. Муромцева и А.М. Фальковского. М., 1882. 280 с.

вверх